Как наш культпоход в кино о Нурееве превратился в философский диспут о патриотизме

Как только стало известно о мировой премьере фильма «Нуреев. Его сцена – весь мир», мы, не раздумывая, собрались своей большой татарской компанией и пошли на встречу с легендой – человеком, который в очередной раз заставил весь мир вспомнить о татарах.

Конечно, мы много читали о нашем знаменитом земляке раньше. О том, как заклеймили его позором на родине за то, что он посмел поставить такую «подлую подножку», сбежав из СССР на пике славы страны - ведь два месяца назад о Союзе говорил весь мир благодаря судьбоносному полету Гагарина в космос. На одной шестой части суши Нуреева даже осудили заочно на 7 лет в то время, как на всей остальной планете – осыпали почестями, преклоняясь перед его талантом. «Летающий татарин» - так с легкой руки журналистов называли его во всем мире за удивительную способность парить – почти левитировать! – над землей.

Знали мы, что этот самородок появился на свет в поезде, в котором его мать с его старшими сестрами ехала во Владивосток, куда ее мужа забросила трудовая судьба. Слышали мы и о том, что, эвакуировавшись с началом войны под Уфу, маленький Рудольф записался в ансамбль народного танца при местном ДК культуры, где его учила Анна Удальцова. Но не знали о том, что спустя много-много лет уже ставший мировой знаменитостью балетмейстер навестит своего первого педагога – уже полуслепую столетнюю старушку, которая, услышав голос Рудольфа, воскликнет «Рудик!..»…  Кстати, Анна всю жизнь с гордостью рассказывала о своем ученике, даже в то время, когда власть сделала все, чтобы советский народ забыл «предателя».

Немало новых фактов – интересных, берущих за душу, вызывающих неоднозначные чувства – узнали мы, посмотрев двухчасовой документальный фильм о звезде мирового балета. Точный, честный, без прикрас портрет бунтаря от танца. Трехмерная иллюстрация его мятежного «я». Объемная «визитка» Сильфида, Призрака розы и Корсара, за скорлупой ролей которого плачет и кровоточит мятущаяся и раздираемая противоречиями душа… Но у нас как у представителей народа, к которому имел честь принадлежать и Рудольф Нуреев, осталось немало вопросов к личности танцора, к его мировоззрению и отношению к родине. Не той, которая сделала его невозвращенцем и на многие годы наложила запрет на встречу с родными, а к той, которая приходила к нему во снах – с гоготом гусей, пасущихся у речки на окраине деревни, с ощущением того, как полы длинного (навырост) бушлата волочатся по снегу, пока идешь до школы, с ароматом вареной картошки, которая пахла так чудесно, что вечно голодный мальчуган однажды даже опрокинул котелок на себя…

Нуреев не любил вспоминать свое нищее детство. «Никогда не оглядывайся назад!» - вот что было его за кредо. В своей автобиографии писал, что воспоминания о прошлом жгут его как напалмом. Может быть, еще и потому, что в них всегда присутствует мама, которую он не видел почти три десятка лет. Именно она открыла ему мир балета. Когда мальчику было пять лет, Фарида Нуреева привела всех своих четверых детей в Башкирский театр оперы и балета. Увиденное на сцене привело маленького Рудика в восторг. Позже он написал в своей книге: «…Мною овладела абсолютная убежденность, что я рожден танцевать…» Когда мировой звезде балета, который по популярности соперничал с Миком Джаггером, наконец-то разрешили посетить родину, Фарида уже была в том состоянии, что не узнала своего сына…

Вот эти моменты его биографии трогали нас, пожалуй, даже сильнее, чем факты «рудимании» - когда люди километры выстаивали в очереди за билетами на премьеру, вдесятеро переплачивали за место в партере у спекулянтов, часами не выпускали танцора  из живого коридора в охоте за автографом, заваливали кумира мешками писем. "Он был великим. В моем поколении все знали, кто такой Нуреев", - говорит Дэвид Моррис, один из авторов сценария фильма о нашем земляке. Портрет Рудольфа не сходил с обложек журналов, его фотографии со звездами первой величины - Элизабет Тейлор, Марина Влади, Джеки Кеннеди, принцессой Дианой – украшали колонки светских сплетен. Он даже снялся в "Маппет-шоу", где станцевал юмористический номер из "Лебединого озера" со свинкой мисс Пигги. Но самый главный вклад Нуреева в мировую сокровищницу балета – то, что он бросил вызов традиционному в классическом балете отношению к мужским ролям как второстепенным, существующим только для поддержки балерин. Рудольф сам стал солистом, звездой, «полной животной энергии», как писала о нем пресса, и открыл этот путь для множества своих преемников.

Но жизнь танца мимолетна… Умер Нуреев – умерла и его слава. Авторы фильма, который мы посмотрели, хотели презентовать Рудольфа молодому поколению, которое выросло практически в неведении о былой славе танцора. Чего не скажешь о нас, конечно. Мы всегда помнили и гордились Нуреевым – вернее, помним и гордимся. И в то же время нам так горько за него!.. После посещения кинотеатра мы еще долго рассуждали о том, а расцвёл бы его талант, не решись он остаться во Франции? Узнал бы его весь мир, если б он вернулся на отчизну? Умер бы он таким молодым, если бы танцевал в Мариинском, а не в Гранд Опера?.. И главное - тянулись ли бы мы так рьяно к своей культуре (и вообще ко всему татарскому), если бы не были так далеко от родины?.. «Да, Рудольф - это гений! – сказала Надира Ильницкая. - Да, быть татарином - это совсем иначе, нежели русским или украинцем! Было странное и неожиданное ощущение, что фильм - обо мне…» И каждый признал правоту этих слов.

Диляра Шкурко,

член Национального союза журналистов Украины